Кутованга
Воспоминания Виктора Викторовича Киселёва, из его новой книги
"Детство и юность на малой родине" изданной в Гатчине, в 2020 году.
"Когда мы жили в Турчасове, мать любила в августе, сентябре по выходным дням ходить в Кутовангу на свою родину за 9 километров. Мы переезжали через реку около Целягино и лесной дорогой шли до Малой Фёхтальмы, а от неё до Кутованги оставалось пройти всего два километра.
Как правило, мы ночевали в верхней горенке, где находилась русская печь. Нижняя горенка была нежилой. Она растопляла печь, готовила нехитрый ужин и начинала рассказывать про своё детство. Печь прогревалась, она снимала нижние полки в шомныше, или в комнатке между печкой и стеной, и клала их на верхнюю полку и получались полати На них ложился сенник и старенькие подушки. Укрывались лоскутным, но чистым ватным одеялом. В углу под иконой иногда зажигала свечку, крестила себя и меня, задувала её, и мы ложились спать.
Наутро мы шли в лес, где собирали грибы, ягоды или шли за четыре километра на Тёлзу за смородиной. Вечером в печь клали сушить грибы или чернику на противнях. На вечернем пароходе возвращались обратно.
На этом листе бумаги наши поездки в Кутовангу смотрятся скучно и неинтересно. Каждый человек летом или осенью ходит в лес, на озеро или реку. В этом нет ничего особенного, но когда проводник говорит тебе, что: "За тем кустом или деревом сходи и собери подосиновики", и ты их там находишь, всё это превращается в чудо. А когда провалился в заросшую мхом на болоте канаву и узнал историю ее происхождения, это тоже походило на сказку. Неужели водяной мог осерчать и прорвать плотину на мельнице за то, что его потревожили на болоте? Лешие, водяные, домовой, русалки - все эти сказочные существа превращались в реальность.
Поэтому поездки и походы в Кутовангу для меня навсегда остаются в памяти, как путешествия в живую историю. Прочти мой юный друг, мои две первые книжки «Слово поморское» и «Легенды и сазки Прионежья», - там всё то, что запечатлела моя память из раннего детства.
Однажды на лето мать пригласила сюда сестёр Нину и Зину с мужьями,
она уже болела, но виду не показывала. Сестры выпили немного водочки, вспомнили молодость, каждая поплакалась на свою судьбу, но то что они встретились все вместе, для них было большой радостью. Тётя Анна в то лето жила в Северодвинске у дочерей и на встречу с сестрами не приехала.
Все сестры, на мой взгляд, обладали твёрдым характером в свою мать - Ольгу Илларионовну Романовскую.
На Телзе они показали мне развалины родовой избушки, где ночевали с родителями во время сенокоса. Их рассказ лёг в основу эпизода из биографии Героя Советского Союза Н.И. Козлова, когда он на речке Нюльнюга косил траву на сено и ставил зароды. Многое из их воспоминаний вошло в книгу «Легенды и сказки Нюхчозера», хотя рассказывают об этом совсем другие люди.
Здесь на Тёлзе впервые в жизни поймал щуку килограмма на два на самоловку с живой лягушкой на крючке. Два лета подряд, живя в Кутованге, уже метал зароды и копны на фёхталимском лугу для колхоза, а под осень ставил зародики и на самой Тёлзе.
Долина реки окружена высокими горами, роса здесь высыхает поздно и рабочий день начинается с 11 часов дня и в 5 часов заканчивается, так как солнце прячется за вершины деревьев, и очень рано выпадает роса.
Около мельничной избушки учился варить суп и кашу на костре и так, чтобы они не подгорали. Наша бригада насчитывала 7-8 человек. По совету матери сюда взял свою гармошку и у костра тёплыми вечерам часто устраивали танцы и посиделки с песнями под музыку.
Почему мать любила ходить в Кутовангу? Я думаю, юный друг догадался сам. Она родилась здесь, половина построек около дома - баня, конюшня, амбар, гумно, колодец - появились на её глазах. Топор в умелых руках отца стучал с утра до вечера. Вместе с родителями косила траву в новинах и чищенинах. Метала сено трёхрожковыми деревянными вилами в копны, ходила по рыжики в лес и клюквой на мох. Видела усилия крестьян на рытье канавы с километр для воды на мельничное колесо, даже поклонный крест на поскотине, и тот вызывал массу воспоминаний. Она знала, где растут те или другие грибы, ягоды, а лес, болото, мельница в прямом смысле слова были в двух шагах от дома.
Показала мне старенькую избушку в ручьевине между Горкой и Кутовангой, в которой по самой смерти проживал рано состарившийся спецпереселенец из поляков. Его поддерживали всей деревней, т.е. приносили поесть, попить и помогали заготовить дров на зиму.
В сторону леса около дороги стоял амбар на метровых столбах. В нём хранилось резервное зерно жителей деревни на случай неурожая. Крыша амбара была четырёхскатная, а наверху стоял метровый острый шпиль, который подчёркивал, что сооружение казённое, а не личное. Метровые столбы предохраняли зерно в закромах от грызунов.
Резервное зерно каждый год обновлялось или выдавалось тем, у кого ранние заморозки побивали урожай, т.к. поля регулярно на мирском собрании по жеребьёвке передавались. По книгам учебника это происходило один раз в 9-12 лет.
Большинство мужчин деревни, как в Ярнеме, работали на нижнем складе Сывтугского лесопункта. Через реку ездили разгружать и разделывать на брёвна длинные хлысты, привозимые на платформах по узкоколейке. Правда, здесь применялись не паровозики, а только мотовозы с дизельными двигателями. Во времена совхоза в деревне построили хороший скотный двор с сеновалом, но во времена перестройки всё пошло прахом, а рабочие устроились кто-куда, или вышли на пенсию."
В.В. Киселев
#Онежские_краеведы
#Деревни_онежские
#Книги_про_Онегу
Фото М. Ушаковой
